К такому выводу пришла Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ в Определении № 305-ЭС17-7967 от 02.10.2017 г.
Как следует из материалов дела № А40-161514/2014, по заявлению конкурсного управляющего организации-должника банковские операции по списанию денежных средств со счета должника в пользу банка по кредитному договору на основании ст. 61.3 Закона о банкротстве признаны недействительными.
Также были применены последствия недействительности сделки, в соответствии с которыми банк вернул в конкурсную массу должника денежные средства спустя два года после их списания.
Конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с требованием возмещения организации-должнику неполученных доходов в соответствии с положениями ст. 1107 ГК РФ и начисления процентов по ст. 395 ГК РФ, поскольку, по мнению конкурсного управляющего, на момент совершения списания денежных средств с расчетного счета должника банк знал о недействительности данных сделок.
Суды первой, апелляционной и кассационной инстанций удовлетворили требования конкурсного управляющего как в части возмещения доходов, которые банк получил за период пользования чужими денежными средствами (по мнению судов, банк имел возможность выдавать коммерческие кредиты по средней учетной ставке 18%), так и в части начисления процентов по ст. 395 ГК РФ.
Однако, по мнению Верховного Суда РФ, данный вывод судов основан на ошибочном толковании норм права.
По мнению Судебной коллегии доход, начисляемый в соответствии с п. 1 ст. 1107 ГК РФ, и доход, начисляемый в соответствии с п. 2 ст. 1107 ГК РФ, обладают тождественной правовой природой, и представляют собою реализацию одного и того же инструмента защиты нарушенного права истца, в связи с чем одновременное применение указанных пунктов противоречит компенсационной направленности механизма статьи 1107 ГК РФ.
Учитывая специфику денег как объекта гражданских правоотношений, следует исходить из того, что при начислении процентов по ст. 395 ГК РФ в рамках неосновательного обогащения применяется упрощенный порядок доказывания минимального размера дохода при денежном обогащении.
В случае же взыскания доходов, которые лицо получило за счет неосновательно сбереженных средств, на истце лежит бремя доказывания, что это лицо действительно получило эти доходы.
В рассматриваемом случае таких доказательств представлено не было. Суды нижестоящих инстанций просто применили среднюю учетную ставку за период.
Более того, по мнению Верховного Суда, сама по себе выдача кредита под определенный процент не гарантирует получение дохода в соответствующем размере.
Логично предположить, что дальнейшая судебная практика по аналогичным спорам будет разрешаться при максимально возможном предоставлении истцами доказательств получения ответчиком дохода в результате неосновательного сбережения денежных средств.